from here i hear bells, big storms and anthems
for luhan;
«Sehun and Luhan sat together and went to the toilet together»
зарисовка- Что ты делаешь?
- Доверься мне. - Шепчет Се Хун, и дверь кабинки захлопывается за ними, он щелкает затвором, и где-то в салоне табличка загорается красным. Здесь, в тесном туалете, тряска ощущается в разы сильнее, и Лу Хан чувствует себя бабочкой в банке, которую простодушно трясет маленький ребенок.
Между ним и Се Хуном - от силы метр, и Лу Хан жмется к раковине, стараясь сделаться меньше, чем он есть. Се Хуну в его идеально отглаженном пиджаке, с красивыми пальцами и небрежной прической не место здесь, в туалете самолета. Хун смотрит Лу Хану в глаза, и тот съеживается под его взглядом. Он кажется себе еще более неуклюжим, пытается расправить плечи, не выглядеть так по-детски в своей футболке с дурацким рисунком.
Се Хун пресекает все эти глупые попытки поцелуем. Он делает шаг, единственный нужный, чтобы сократить расстояние, оказывается вплотную, так, что Лу Хан видит отражение света в радужке глаз Хуна, и он целует его, как будто бы это само собой разумеется, как будто бы именно так все должно было случиться.
Идет седьмой час полета, и он похож на седьмой круг ада, Лу Хан не уверен, но, кажется, именно там содержались блудницы и грешники, и ему там самое место, потому что он обнимает Се Хуна за шею, притягивает ближе, и ему очень-очень-очень нравится.
Руки Се Хуна - под футболкой, гладят уже горячую кожу, царапают живот, и Лу Хан закрывает глаза, почти не дышит, прижимается ближе. Когда Се Хун целует каждый его шрам - на шее, губе, щеках, Лу тихо стонет, и он готов заплакать от того, как нежен с ним Се Хун, и одновременно он хочет большего, и не смеет просить, и знает, что еще - рано.
Лу Хан не знает, прошла минута или вечность, но он уже сидит на раковине, обнимая Се Хуна ногами за талию, ему неудобно и тесно, но так хорошо, что даже немного больно. Се Хун сказал: доверься мне, и Лу Хан доверился, как в тот вечер, когда они просто сбежали гулять по майскому Сеулу, как в ту ночь, когда Се Хун охранял его сон от кошмаров, обнимая за шею, как в тот день, когда они впервые заговорили.
Поцелуев - мало. Лу Хан задыхается, ловит ртом воздух, ударяется острыми лопатками о холодный металл, прижимается к Се Хуну ближе и подставляется под его руки, тело хочет большего, но у них нет времени. Совсем нет времени. Половина суток полета и всего несколько минут наедине, чтобы не вызвать подозрений, не поставить крест на карьере друг друга.
Се Хун утыкается лбом Лу в плечо, водит руками по его худому телу, пытается остыть и не выдать их. Не получится, у них не получится, и Лу Хан думает, что мог бы пожертвовать сценой и всем, чем угодно, лишь бы руки Се Хуна и дальше были на его теле, и он гладит осторожно его по волосам и обхватывает ногами крепче - прижимается ближе, чуть слышно стонет.
- Время.
Время исчезает там, где руки Се Хуна дергают пряжку ремня Лу Хана, и тот мелко дрожит, стесняется своего тела, своих желаний, своей реакции, но Се Хун не отпускает, не отступает, его руки везде, губы - на белой шее Лу Хана, и они оба плавятся, прирастая друг к другу намертво. Кислород между ними тает и утекает в железный пол, а табличка где-то в салоне все еще горит красным.
В соседнем кресле, у иллюминатора безмятежно спит Лэй и, наверное, даже если они займутся сексом у него на коленях, он даже не пошевелится. Последняя мысль заставляет Лу Хана покраснеть. Се Хун сидит с закрытыми глазами и дышит слишком размеренно, чтобы это было естественно. Лу Хан украдкой рассматривает его припухшие губы, когда рука Хуна накрывает чуть подрагивающие пальцы Лу.
Самолет приземлится в аэропорту Лос-Анджелеса через 4 часа 45 минут.
«Sehun and Luhan sat together and went to the toilet together»
зарисовка- Что ты делаешь?
- Доверься мне. - Шепчет Се Хун, и дверь кабинки захлопывается за ними, он щелкает затвором, и где-то в салоне табличка загорается красным. Здесь, в тесном туалете, тряска ощущается в разы сильнее, и Лу Хан чувствует себя бабочкой в банке, которую простодушно трясет маленький ребенок.
Между ним и Се Хуном - от силы метр, и Лу Хан жмется к раковине, стараясь сделаться меньше, чем он есть. Се Хуну в его идеально отглаженном пиджаке, с красивыми пальцами и небрежной прической не место здесь, в туалете самолета. Хун смотрит Лу Хану в глаза, и тот съеживается под его взглядом. Он кажется себе еще более неуклюжим, пытается расправить плечи, не выглядеть так по-детски в своей футболке с дурацким рисунком.
Се Хун пресекает все эти глупые попытки поцелуем. Он делает шаг, единственный нужный, чтобы сократить расстояние, оказывается вплотную, так, что Лу Хан видит отражение света в радужке глаз Хуна, и он целует его, как будто бы это само собой разумеется, как будто бы именно так все должно было случиться.
Идет седьмой час полета, и он похож на седьмой круг ада, Лу Хан не уверен, но, кажется, именно там содержались блудницы и грешники, и ему там самое место, потому что он обнимает Се Хуна за шею, притягивает ближе, и ему очень-очень-очень нравится.
Руки Се Хуна - под футболкой, гладят уже горячую кожу, царапают живот, и Лу Хан закрывает глаза, почти не дышит, прижимается ближе. Когда Се Хун целует каждый его шрам - на шее, губе, щеках, Лу тихо стонет, и он готов заплакать от того, как нежен с ним Се Хун, и одновременно он хочет большего, и не смеет просить, и знает, что еще - рано.
Лу Хан не знает, прошла минута или вечность, но он уже сидит на раковине, обнимая Се Хуна ногами за талию, ему неудобно и тесно, но так хорошо, что даже немного больно. Се Хун сказал: доверься мне, и Лу Хан доверился, как в тот вечер, когда они просто сбежали гулять по майскому Сеулу, как в ту ночь, когда Се Хун охранял его сон от кошмаров, обнимая за шею, как в тот день, когда они впервые заговорили.
Поцелуев - мало. Лу Хан задыхается, ловит ртом воздух, ударяется острыми лопатками о холодный металл, прижимается к Се Хуну ближе и подставляется под его руки, тело хочет большего, но у них нет времени. Совсем нет времени. Половина суток полета и всего несколько минут наедине, чтобы не вызвать подозрений, не поставить крест на карьере друг друга.
Се Хун утыкается лбом Лу в плечо, водит руками по его худому телу, пытается остыть и не выдать их. Не получится, у них не получится, и Лу Хан думает, что мог бы пожертвовать сценой и всем, чем угодно, лишь бы руки Се Хуна и дальше были на его теле, и он гладит осторожно его по волосам и обхватывает ногами крепче - прижимается ближе, чуть слышно стонет.
- Время.
Время исчезает там, где руки Се Хуна дергают пряжку ремня Лу Хана, и тот мелко дрожит, стесняется своего тела, своих желаний, своей реакции, но Се Хун не отпускает, не отступает, его руки везде, губы - на белой шее Лу Хана, и они оба плавятся, прирастая друг к другу намертво. Кислород между ними тает и утекает в железный пол, а табличка где-то в салоне все еще горит красным.
В соседнем кресле, у иллюминатора безмятежно спит Лэй и, наверное, даже если они займутся сексом у него на коленях, он даже не пошевелится. Последняя мысль заставляет Лу Хана покраснеть. Се Хун сидит с закрытыми глазами и дышит слишком размеренно, чтобы это было естественно. Лу Хан украдкой рассматривает его припухшие губы, когда рука Хуна накрывает чуть подрагивающие пальцы Лу.
Самолет приземлится в аэропорту Лос-Анджелеса через 4 часа 45 минут.
@темы: fiction, cloudy seoul, hello i love u, oh my hunhan