AU; yongguk/himchan
1151 слово
они оба слишком горячи, чтобы не давать им трахаться в каждом фике
м.:
химчан набивает тату гуку и жесткая ебляони оба слишком горячи, чтобы не давать им трахаться в каждом фике
UNTITLED
«Я зайду за тобой», гласит смс. Химчан улыбается уголками губ. Чунхон заглядывает через плечо в его телефон и только фыркает, возвращаясь к уборке.
«И убери со стола иглы на случай, если мы займемся безудержным сексом прямо на твоем рабочем месте» приходит следом, и Химчан не может удержаться от глупого смешка.
Чунхон с радостью отвлекается от сортировки зажимов, чтобы приподнять бровь в ожидании объяснений.
Он наглый и вездесущий, и Химчан спешит отправить его домой. Потому что Чунхон всегда трется рядом с Енгуком, стоит тому показаться в дверях тату-салона, и называет его протяжно "Енгук-хеен", и не то чтобы Химчан ревновал, но доставлять лишний раз удовольствие нахальному мальчику на побегушках он не собирается.
Он вредный.
И иглы на всякий случай убирает подальше.
♦ ♦ ♦
- Ва-ау! - Восклицает Енгук, листая альбомы Химчана с образцами. Тот запирает все шкафчики и прячет в ящик своего стола комиксы Чунхона, чтобы неповадно было читать их на рабочем месте.
- Смотри-и, Химчан, - не унимается Гук, и Химчан сдается и усаживается на край стола, забирая из рук Енгука альбом. Черный узор на белой бумаге - сложный и очень красивый, сам Химчан давно засматривался на него, и поэтому он предлагает, как он думает, в шутку:
- Хочешь, набью тебе?
И когда Енгук с готовностью кивает, Химчан немного удивлен.
♦ ♦ ♦
За окном уже поздний вечер, а татуировка расцветает на шее Енгука мучительно медленно.
Все давно ушли, поэтому в какой-то момент Химчан садится к нему на колени, лицом к лицу, так, что они почти соприкасаются носами, и поясняет с улыбкой:
- Так удобнее.
И так действительно лучше, потому что руки Гука лениво поглаживают спину Химчана под футболкой и иногда - царапают, когда тому особенно больно.
В такие моменты у Химчана сладко ноет внизу живота, и он плавно двигает бедрами, отвлекая Гука от неприятных ощущений.
И очень скоро Химчану требуется куда большая концентрация, чем обычно, чтобы не увести линию в сторону, потому что ему одуряюще хорошо от этих неспешных ласк и медленно, но верно накатывающего возбуждения.
- Подожди, - смеется он Гуку на ухо, когда тот собственнически сжимает его задницу через узкие джинсы, в которых Химчану тесно и жарко, и хочется скинуть их на пол к чертовой матери, но тогда он не уверен, что сможет закончить татуировку.
Енгук послушно перемещает руки выше и тут же шипит от боли, когда иголка входит особенно глубоко в кожу. Химчан отводит руку с контурной машиной в сторону и ласково прижимается губами к губам Гука.
Отвлекает. Говорит, потерпи.
♦ ♦ ♦
- Ты убрал со стола иголки? - Спрашивает Енгук, когда татуировка почти закончена. Химчан тихо смеется и кивает. Сейчас в полумраке опустевшего салона Енгук кажется особенно красивым, и его вопрос заставляет Химчана придвинуться ближе.
И не одернуть Енгука, когда его руки снова оказываются на заднице Химчана.
- Мне больно, - жалуется он, и Химчан с сочувствием разглядывает его покрасневшую кожу и нахмуренные брови, но ему кажется, что слова Гука можно растолковать как "мне просто надоело, и я хочу выебать тебя прямо здесь и сейчас", и поэтому Химчан говорит, лукаво улыбаясь:
- Подуть, где болит?
И, конечно, Енгук кивает, морщась от боли, и тут же тихо охает.
Дыхание - горячее, а кожа на шее Гука чувствительная, особенно сейчас, и он тянет Химчана ближе, забирая у него из рук машинку.
Химчан удивленно вскидывает брови и говорит: "Надо закончить", но он уже знает, что этого не произойдет и часть узора так и останется чуть заметным эскизом на коже.
Потому что пальцы Енгука уже нетерпеливо дергают вниз молнию на его ширинке.
♦ ♦ ♦
- Ох, - выдыхает Химчан, выпутываясь из осточертевших джинсов и стаскивая с Гука майку, стараясь не задеть воспаленную кожу на шее.
Он думает, что нужно смазать татуировку специальным раствором и наклеить полиэтиленовую пленку, и еще о множестве разных мелочей, но ровно до того момента, как горячая ладонь Гука сжимает его член через ткань белья.
- Я хочу тебя, - широко улыбаясь, сообщает Енгук, и у Химчана подкашиваются колени от его прямолинейности. В самый первый раз было так же, и эта детская счастливая улыбка вкупе с совершенно развратными словами до сих пор заводит Химчана как ничто другое, до головокружения и просьб на ухо трахнуть его поскорее.
Енгук усаживает Химчана на стол, и тот обхватывает его ногами за талию и просит быстрее, и Гук, все еще морщась от боли, расстегивает ремень и опускает руку Химчана (бережно сжимая тонкое запястье; Енгук очень сильный и постоянно оставляет на теле Химчана синяки, забывшись) на свой член. Очень горячий и возбужденный, и это заставляет Химчана мелко дрожать и торопливо стаскивать с Гука трусы со смешным рисунком.
Май в этом году на удивление теплый, но даже если бы в помещении была минусовая температура, им было бы так же жарко.
Химчан любит руки Енгука (вообще-то его всего, но их - особенно), и он целует его в предплечье, прежде чем откинуться назад, опираясь на локти, и бесстыдно развести ноги.
Гук шутливо говорит, что тот сделал ему больно и должен быть наказан, но все равно сердце Химчана делает кульбит, и он говорит, да, Енгук, накажи меня, и конец фразы тонет в его долгом стоне, потому что Гук показательно облизывает свои пальцы, хотя обычно это делает Химчан, иногда покусывая их, желая подразнить, и вводит сразу два.
Боже, думает Химчан и нетерпеливо двигает бедрами, насаживаясь на длинные пальцы.
Боже, выеби меня уже, Енгук - поглаживая свой собственный член и заставляя Гука шумно задышать.
И тот, наконец, придавливает Химчана своим телом к прохладной поверхности стола и входит на всю длину. Химчану все еще немного больно в самом начале, но он слишком хочет Гука, чтобы думать об этом, и просит его продолжать.
По шее Енгука течет капелька пота, и Химчан видит, как ему больно от того, что соль попадает на воспаленную кожу, и тогда Химчан слизывает ее языком, успокаивающе поглаживая Гука по плечам, и в награду получает оглушающую вспышку удовольствия, потому что Енгук уже выучил его тело наизусть.
- Покричи для меня, Химчанни, - шепчет Гук ему на ухо, потому что прекрасно знает, как действуют на Химчана подобные просьбы, и вскоре Химчан действительно почти кричит, молясь, чтобы никто в этот момент не проходил мимо салона - они забыли закрыть окно.
- Черт возьми, Гук, - шипит он, задыхаясь, разводя ноги еще шире и прижимаясь к нему еще ближе, и они сталкиваются зубами, пытаясь целоваться, и в конце концов Гук просто кусает Химчана за шею, больно, как будто в отместку за те часы, что провел в кресле под аккомпанемент жалящей машинки.
Гук кончает первым, и Химчан почти сразу за ним - после череды глубоких резких толчков и быстрых движений рукой, и несколько минут он может только пытаться сфокусироваться на потолке, обнимая горячего и страшно довольного Енгука.
- Нужно будет все-таки закончить ее, - говорит Гук, поглаживая Химчана по волосам. Тот кивает и улыбается, потому что они оба знают, что и в следующий раз у них не получится.
♦ ♦ ♦
На следующее утро в кабинете Химчана обнаруживается Чунхон, восседающий на его столе.
- Я все знаю, - доверительно сообщает он, нагло улыбаясь.
Сердце Химчана пропускает удар.
- Это ты спер мои комиксы, Химчан-хен.